Глаза акулы

Попробуйте посмотреть акуле в глаза. У вас не получится. Глаза акулы-две тёмные точки, расположенные по бокам серой плоской головы. Из-за того, что глаза расположены далеко друг от друга, акула кажется слепой.

Вот такими слепыми, пустыми и холодными, без отражения души в тёмных точках, мне видятся соотечественники. Я не буду болтать попусту, о высоком и нравственном, о совести, о сострадании, о жертвенности, о взаимопомощи и взаимовыручке.

Я не буду болтать о том, чего нет. Нет явления-нет предмета обсуждения. Та минимальная одна тысячная процента бросающихся на помощь настолько мала, что никак не влияет на статистику.

Я хочу напомнить о простой, обыкновенной, будничной и такой естественной жалости. Мне всегда и всех жаль. Мне жаль маму, папу, детей, жаль обманутого, жаль уволенного, жаль ограбленного, жаль болеющего, жаль одинокого, жаль уставшего. А убитого, искалеченного и потерявшего родных мне не просто жаль, я страдаю и наживаю рубцы на сердце. Я помню себя ребёнком, я помню котлован, в котором утонул мальчик, я помню дворовых детей и нашу детскую скорбь. Мы приходили к котловану каждый день. Мы стояли в печали и сопереживали горю чужой мамы. И даже когда на месте котлована вырос дом, мы не забыли эту трагедию и наше детское горе. Оно с нами осталось на всю жизнь. Я помню, как мы жалели одноклассника, у которого умерла мама. Он был неприкосновенен, а мы были деликатны. А у другого мальчика папа погиб в шахте, и мы были с ним солидарны и даже уважали его за то, что он рано познал горе. Мы жалели учительницу, которая всегда пачкала мелом очки, мы не смеялись над ней. Мы жалели некрасивого директора, за то, что он директор, а у него торчат уши. Мы давали конфеты техничке, полагая, что она беднее нас. Мы жалели мужчину без руки и всех, без исключения, бабушек. Мы были жалостливыми. Мы были маленькими, затем юными, но уже состоявшимися личностями.

Жалость-это свойство личности, без личности не возникает чувство жалости. У животных оно отсутствует. У современных людей тоже. А это значит, что мы теряем свойства личности, мы звереем. Жалость относится к простейшему, элементарному проявлению таких чувств и эмоций, как дискомфорт, печаль, грусть, сожаление, страх. Жалость свойственна детям, но почему-то не свойственна взрослым. Выходит, взрослея, мы теряем свойства личности?Что-то или кто-то нас уродует?

Возникшее чувство жалости-это проекция ситуации на свою собственную жизнь, жалеющему хотелось бы, чтобы к нему отнеслись так же в случае беды. Но жалость не возникает. Мы, помимо, свойств личности, теряем и инстинкты? Мы уверены, что с нами такого не случится? Уж мы то не заслужили? Кто-то притупляет нашу бдительность, обезоруживая нас. Когда мы жалеем, мы демонстрируем небезразличие, сочувствие, отбираем немного чужой боли, надеемся облегчить чужие страдания, сглаживаем чужую обиду.

Жалость человеку нужна, особенно в безвыходной ситуации, когда нет возможности помочь или всё исправить. Жалость-это проявление доброты, а доброта делает нас личностями, а личность людьми. Другие люди ждут от нас жалости, порой ищут её. "На миру и смерть красна" - это о том, что трудности легче переносить среди людей, особенно, если трудности во имя и ради других людей, особенно, если эти люди ценят и понимают эту жертву.

Чувство жалости не поддаётся контролю, оно спонтанно, оно естественно, как чувство материнства и чувство любви. Но его, чувства жалости, нет.
Современные психологи любят ругать жалость, убеждая нас, что жалость унижает человека. Этим утверждением психологи ставят знак равенства между безжалостностью, бессердечием и бессовестностью. Они уговаривают не жалеть, если не намерены помогать.

Но помощь-это реализация чувства жалости, без жалости не возникает желание помочь. А без совести не возникает жалости. И вот нам предлагают "отбросить эмоции в сторону". Причем, этот призыв нас настигает всюду. А ведь, жалость-чувство уровня инстинкта. И её нет. Простейшего, не затруднительного, не обязывающего, в общем, ни к чему чувства нет. Я не знаю, куда оно делось. Как удалось его вытравить, выжечь калёным железом, задавить, заглушить, забить так, что если жалость когда-то и вспыхнет, то мы стыдимся её, как чего-то непотребного и убогого. Мне кажется, что жалость атрофировалась от трусости и лени. Люди стали трусливы настолько, что боятся позволить себе жалость.

Если открыть своё сердце и впустить туда чужую боль, то придётся много думать, впечатляться, напрягаться, как-то реагировать, что-то делать. А первые порывы всегда благородны, вторые обременительны, а третьи уже вызывают сожаление. Особенно возмущает то, что соотечественники жалеют насильника, убийцу, вора, но только не их жертву. Но ошибка считать эту уродливую эмоцию жалостью. Это ничто иное, как попытка оправдаться. Из трусости. Намного безопаснее обвинить слабую жертву, чем сильного злодея.

На тёмной стороне намного более комфортно - на тёмном фоне не видны собственные пороки. Отсутствие морального барьера снимает ответственность за происходящее.

Так и родилось современное: "жертва сама виновата". Барьер снесён, вырван с корнями. В голове, как в морге, гуляет ледяной сквозняк. Глаза акул зияют мертвенной пустотой по бокам серой плоской головы.

И нет смысла показывать этой серой плоской голове убитых детей, искалеченных мужчин, голодных стариков и огромные кладбища. Голова не рефлексирует, не отзывается, даже не водит тёмными точками.

Голова трусит и не впускает в свою черепную коробку плохие новости. В пустоте гуляет ледяной сквозняк.

А посему, вопреки всеобщим убеждениям, считаю, что жалость свойственна сильным личностям, сильным и щедрым, способным делиться своими нервами, слезами, а если надо, и кровью.

Никогда не думала я, что буду писать об обыкновенной жалости как о подвиге... Звереем...

Редактор "Народного Журналиста"