Таков опубликованный вчера вывод специалистов Института социального анализа и прогнозирования Российской академии народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ (РАНХиГС).
Похоже, никто из вышестоящих на наших головах не знает, сколько реальных рублей получают в месяц смоленская медсестра, вятская учительница или курганский слесарь. Тем более никто не представляет, как выживают пенсионеры с их издевательскими «прибавками» к пенсии. Недавно меня спросила бывшая однокурсница, всю жизнь проработавшая тележурналистом (в кадре проработавшая, а кадры снимались, в том числе, и в очень горячих «точках»):
– Тебе пенсию прибавили?
– А как же! – воскликнула я интонацией героини Ирины Муравьевой в фильме «Москва слезам не верит». – Целых 33 рубля. На две буханки хлеба не хватит. Но меня сын кормит и лекарства покупает, а сама я исключительно из чувства собственного достоинства плачу за коммунальные и Интернет-услуги около 12 тысяч в месяц.
– А мне четыре копейки добавили, – отозвалась однокурсница. – Я не поленилась, доехала не до окружного, а до Московского городского отделения Пенсионного фонда. Там меня обрадовали: «Не четыре, а восемь копеек копьютер прибавил».
Теперь черед развести руками, как это сделала персонаж Лии Ахеджаковой в том же нетленном фильме: «Ну, если уж там, у вас, в Москве, в центральных газетах да на центральном телевидении такое… ну я не знаю…»
Другая моя подруга, которой за 70, получая весьма скромную пенсию, работает в одном немногих учреждений Москвы, где с удовольствием держат опытных и ответственных «возрастных» сотрудников, а те и рады стараться: каждый день, толкаясь в метро и автобусах, добираются до службы, Бога благодарят, что удалось устроиться на такую работу и только когда совсем уж суставы отказывают, с сомнением подают заявление об увольнении, в глубине души надеясь на то, что их не отпустят. А вот сестра этой моей подруги, геолог с высшим образованием, многодетная мать, вдова, которая живет в одном городке в Алтайском крае, отправившись туда по распределению из крупного города в европейской части СССР, и которой тоже 70, существует на пенсию в 12 тысяч рублей. Она вынуждена сажать картошку на приусадебном участке, ухаживать за нею, собирать, таскать, сохранять, кур держать, а еще козу. Один сын погиб, второй – инвалид, и только это подсобное хозяйство, которое Нине уже не под силу, спасает ее с сыном от недоедания, да небольшие денежные подарки от дочери, живущей не с нею, и переводы от все еще работающей московской сестры.
А сколько по всей стране таких, бывших счастливцев, успешных работников, верных граждан, потерявших статус, самоуважение и деньги по прихоти тех, кто менял пенсионную систему в сторону нищеты после развала Советов, Союза и социализма?
Это им (нам) Эльвира Набиуллина весной с презрением посоветовала научиться деньги копить и инвестировать их во что-то процветающее?
Это им (нам) Наталья Соколова, саратовский министр, слава Богу, бывший, предложила жить на 3 с половиной тысячи рублей в месяц и питаться «макарошками» с кефиром?
Это им (нам) сенатор Екатерина Лахова на днях попеняла на то, что мы не берем пример с наших родственников, которые «благодаря» военным продовольственным лишениям заимели «светлые головы», одновременно назвав популизмом самоотверженный поступок саратовского депутата Николая Бондаренко, который питался месяц на те самые 3500 рублей?
Проблемы эти стали видны далеко не вчера. Еще в середине девяностых мне довелось написать о том, как выживает великий режиссер современности Татьяна Лиознова, главными фильмами которой – «Три тополя на Плющихе» и «Семнадцать мгновений весны» – до сих пор упиваются миллионы телезрителей. Мы встретились в уютной квартире Татьяны Михайловны на Соколе, и она мне рассказала о своей жизни. Не буду пересказывать всю статью, опубликованную более двадцати лет назад, но там было сказано о том, что прославленный режиссер живет на самую скромную пенсию и ей очень жалко, что ее машина, которой она сама управляла, давно сломалась, а новую купить, естественно, не на что: Лиознова не получала ни копейки отчислений за беспрерывный прокат ее произведений на ТВ. Особенно меня ошарашил один маленький факт. Как-то Татьяна Михайловна вышла на улицу и увидела на развале экзотический фрукт киви. На ценнике было написано: 1500. Режиссер вынула из кошелька полторы егорогайдаровских тысячи и попросила взвесить килограмм. Продавщица посмотрела на пожилую даму с нескрываемым презрением:
– Это за одну штуку!
Лиознова повернулась и ушла.
После публикации статьи в «Комсомольской правде» в жизни режиссера произошли изменения. Телевидение спохватилось, выделило автору киношедевров малую толику из своих безумных денег за рекламу, был решен вопрос и с машиной.
Но то Лиознова – уникум.
А слабо чиновникам эмоции уникума, с ее отказом от покупки экзотического фрукта, умножить было на 37 миллионов – примерно столько было пенсионеров в России в 1994-95 годах, которым в то время было вообще не до киви, то есть не до жиру, быть бы живу, – и хотя бы посочувствовать им, ни сном ни духом не желавшим именно таких «перемен»?
Сейчас положение чуть лучше, но до советских времен, когда люди, честно работавшие всю жизнь, получали стабильную, дифференцированную (!) и, главное, достойную пенсию и ничуть не были унижены в своем уважаемом возрасте, пока еще, как до Луны.
Просто народ безмолвствует, впервые за многие годы очарованный личностью первого лица. А вот что он говорит о министрах, особенно о «наивном» Топилине, который заведует трудом и социальной сферой и свято верит чрезвычайно усредненной статистике зарплат, и что люди говорят о депутатах с их зарплатами, которые в авоське не унесешь, – об этом знают только стены кухонь да Сети, где кричит народ помоложе.
Но вот буквально только что, сегодня, узнал об этом и ТАСС, распространивший результаты исследования мониторинга Института социального анализа и прогнозирования Российской академии народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ (РАНХиГС). Что конкретно ТАСС сообщил?
Двадцати двум процентам людей в России, находящимся в зоне бедности, их доходы лишь с трудом позволяют купить самый необходимый, базовый набор продуктов питания.
Из работы ученых выяснилось, что мои выводы несколькими абзацами выше были чересчур оптимистичны: не половина, а более 70% жителей страны вынужденно экономят.
Качественную еду и одежду могут себе позволить чуть больше трети опрошенных – 35,6%. Это уже зона потребительского риска. На заработок они вроде не жалуются, но никаких подарков от жизни уже и не ждут.
В результате в зоне комфорта находятся лишь 28,3% тех, кого опрашивали исследователи. Они могут позволить себе нормальное питание, одежду и продукты длительного пользования и верят в завтрашний день.
А Росстат, словно бы в ответ на этот вывод независимых экспертов, немедленно, в тот же час, зафиксировал рост реальных доходов россиян!
Я вот всё думаю, почему чиновники по уровню ниже Президента знать ничего не знают и знать ничего не хотят о бедственном, на грани выживания, положении народа?
Думаю, что им этого делать не хочется, потому что они уверены: процесс сепарации уже закончен и они, в сущности, не виноваты в том, что попали в верхний отдел сливок. А оставшаяся «сыворотка» пусть уж как-нибудь сама. У Салтыкова-Щедрина сказано ведь где-то, что «успех никогда не обходится без жертв» – вот это как раз тот самый случай.
…После выхода на пенсию я долгое время была шеф-редактором учительского журнала. И как больно было читать в исследованиях наших авторов, что очень многие выпускники школ мечтают стать чиновниками. Теми самыми многократно осмеянными в русской литературе и советском кинематографе персонажами!
Ум отказывался верить. Ведь не куда-нибудь там – в космос или в НИИ – стремятся умные ребята, а в самые надежные «сливки общества», которые никогда не прокиснут, не исчезнут, не обанкротятся, как всегда рискующие предприниматели, а непременно всплывут вверх…
Свежие комментарии